В нашем дворе появилась новая машина. Машина старая – Жигули, шестерка. Но появилась недавно. Поэтому новая. Хозяин машины – скрюченный подросток, выросший в нашем дворе.

Тачка у него со всеми тюнинговыми наворотами. Стекла тонированные, антенны кругом, какие-то флажки на фюзеляже, хромированные зеркала, впереди эмблема «BMW». Сзади «Мерседес». Но самое главное – мощная аудиосистема. Гордость подростка. Беда жителей.

Подростка стало не узнать. Ноги на руле, независимая осанка, вальяжная походка, презрительный взгляд, толпы девиц-подростков вокруг. Музыка и хохот до двух – трех часов ночи.
На жалкие просьбы жителей дома, ну сделай музыку потише, ответ один:
- А че?

Ночью, просыпаясь от громкой музыки, я думаю, надо же, как быстро вырастают подростки и как быстро превращаются в харизматичных мужчин.

Последние три – четыре ночи я спал спокойно, не просыпался. Музыка не бубнила, девицы не визжали. Но сегодня опять проснулся. От волнения. Куда делся харизматичный подросток? Не убился ли на своем российско-немецком чуде? Лежал, ворочался. Уснул, но с трудном.

А утром увидел во дворе живого и невредимого подростка. Обрадовался. Все хорошо. Правда, подростка опять скрючило. Харизма слетела, как слетают осенние листья с деревьев. Соседи говорят, машину, над конструкцией которой трудились российские инженеры, а над эмблемами немецкие, угнали подростки из соседнего двора.

Не могу я смотреть на скрюченного подростка. Жалко, так и хочется взять его на руки, успокоить, убаюкать. Звери из соседнего двора, верните тачку нашему скрюченному подростку.

Захожу в вагон. Сажусь. Рядом садится девушка в желтом платье, с телефоном в руках. Симпатичная девушка. Около девушки пытается присесть парень с банкой пива. Это ему удается. Садится. Начинает знакомиться с девушкой:
- Девушка, как вас зовут?
Девушка молчит.
Парень не унимается. Фантазии ему не хватает, поэтому он задает один и тот же вопрос, как зовут, на разные лады.
- Девушка, меня зовут Сережа, а как вас? Девушка, у вас имя есть? Девушка, скажите свое имя.
Та молчит.
Парень смотрит на меня и говорит, как бы извиняясь:
- На время поездки ведь можно познакомиться?
Я киваю головой. Дескать, на время поездки, сам Бог велел всем знакомиться.
Парень поворачивается к девушке:
- Девушка, я ведь на время поездки только хочу познакомиться.
Девушка, посмотрев на меня с укором, встала и пересела на другое место.

Пригласили меня для разговора в одну фирму. Я согласился и пошел на встречу. Пока поднимался по лестнице и шел по коридору, удивлялся. Как много фирм имеют одинаковое название. Почти на каждой двери написано «Вход коммерческим агентам – 3000 рублей». Кстати, для начинающих переговорщиков созданы очень неплохие условия для тренировки. Заходишь в одну дверь и представляешься коммерческим агентом. Что-то пошло не так. Надавали пинков. Не страшно, рядом другая дверь. За день можно пройти не семь, а семьдесят семь кругов ада и научиться многому.
Размышляя, не заметил, как подошел к нужной мне двери. Опять удивляюсь. Надписи о трех тысячах нет. Почему? А я уже приготовил.
Открываю дверь, захожу и говорю:
- Есть идея. Давайте зарабатывать на коммерческих агентах.
- Как это?
- Просто. Начнем демпинговать. У всех вход – 3000 рублей. А мы установим – 2500 рублей. Агенты в очередь будут выстраиваться.
Начальник фирмы говорит:
- Не пойдет. Это ведь сделано не для того, чтобы они платили деньги, а чтобы не заходили.
- Понимаю, - говорю, а сам думаю, – вряд ли здесь для меня есть работа. Тут с юмором все нормальное. Его тоже не пускают.

Я сейчас хожу лечить зубы. Каждый когда-то решается на это. И мне везет на веселых докторов. Доктор, сделав рентгеновский снимок зуба, рассказывает мне, где проблема. Я внимательно слушаю, смотрю на снимок и вижу какое-то темное пятно. Спрашиваю с волнением:
- А это что за черная дыра?
Доктор отвечает:
- Это сверхновая черная дыра. Не волнуйтесь, сегодня же обратимся в астрономическую службу. Зарегистрируем открытие.
Получив такой ответ, я успокоился.

В выходные мы ездим на дачу. На даче за водой мы ходим в деревушку, которая разместилась неподалеку. Уже несколько лет подряд мы ходим к одним и тем же людям. Вода у них уж очень хорошая. Ледяная, чистая, вкусная. Чтобы не нести емкости с водой в руках берем ручную тележку на двух колесах. На нее грузим емкости. Хозяева – люди радушные. Всегда встречают нас с улыбкой. В эти выходные, набрав воды и прощаясь, я спросил у хозяйки:
- Мы вам не надоели?
- Да что вы. Воды что ли жалко. Приезжайте еще. Приезжайте, когда надо.
Уходя, я все думал, почему она сказала «приезжайте». Ведь мы пришли пешком.
Похоже, сработал фактор колеса. Если есть колеса, хоть тележечные, значит, приехали, а не пришли.

Наступило лето. Я достал свои летние туфли и обнаружил, что их нужно нести в ремонт: набойки поменять, подшить задники, а лучше выкинуть. Померил, посмотрел, жалко стало выкидывать. Понес их в ремонт. Говорю мастеру:
- Почини, но не старайся сильно. Туфли уже старые. Все равно в них уже в свет не выйдешь.
Он говорит:
- Сделаю в лучшем виде, – и называет цену выше самих туфлей?
Я начинаю торговаться:
- А что так дорого? Туфли уже старые, в свет не выйдешь. Только ночью.
Он отвечает:
- Да я набойки из лучшего материала, какой меня есть, сделаю.
- Да не надо мне из лучшего. Туфли уже старые…
- Ладно, – говорит, – уступлю, хоть материл у меня хороооший.
Через три часа прихожу за туфлями. Беру туфли, даю деньги и шучу:
- Значит, говоришь, материал самый хороший. Туфли выкинем, а набойки еще носить и носить будем.
Обувной мастер засмеялся в ответ.

Вчера встретил своего давнего знакомого. Спрашиваю:
- Как дела?
Отвечает:
- Нормально.
Говорю:
- А как супруга?
- Развелся.
- Чего так?
- Да у нее совсем нет чувства юмора.
Подумал:
- Надо же, за отсутствие чувства юмора лишил человека супружества. Неужели чувство юмора так дорого стоит?

Шла предвыборная кампания. Один из кандидатов в студии телевидения готовился дать интервью. Пока шла подготовка, кандидат пытался произвести впечатление на журналистов. Он рассказывал о своих связях с высшими чиновниками, спортсменами, деятелями культуры, авторитетными бандитами. Одним словом куражился перед выключенной камерой. Но камера была включена. Журналисты симпатизировали другому кандидату и на всякий случай, не предупредили, что камера уже давно работает.
Компромитирующующий материал получился добротным. Однако не был снят самый главный эпизод, когда кандидат, видимо, осмелев от своих рассказов о себе, ходил по кабинетам телестудии и требовал внимания.
Редактор телестудии досадовал. Потому что показанное в одном новостном блоке бахвальство кандидата в совокупи с его свободным поведением было бы убийственным для любого политика, не только для этого. Для завершения полноты картины не хватало этой маленькой детали. Проблему решили так.
После показа сюжета, снятого «скрытой» камерой, показали интервью с известным в городе человеком. Которого спросили:
- Вы были в это время у нас в студии. Вы видели что-то?
Тот ответил:
- Я не видел, как он ходил по кабинетам и бил журналистов головой об стену. Но слышал какой-то шум…
Сюжет сложился. Кандидат, хоть и был фаворитом в этой предвыборной кампании, выборы проиграл разгромно.

Когда клиент говорит, дорого, и сообщает, что у других дешевле, вариантов, кажется, нет. Сливай воду, суши весла. Однако можно попробовать прибегнуть к метафорам-шуткам, в надежде отговорить клиента покупать дешево.
Думаю, эти метафоры-шутки как средство убеждения будут в самый раз:

Покупать дешево – это ремонтировать дорого.
Продавать дешево – это нарушать одиннадцатую заповедь, которая гласит, не прелюбодействуй. Продавай дорого.
Покупать дешево – это смешить закон всемирного тяготения.
Продавать дешево – это перекладывать проблемы из одного ящика в другой.

Разговаривал недавно с одним бизнесменом о юморе.
Говорю:
Юмор нужен людям. Но юмору надо учиться.
Он мне отвечает:
- У меня юмор от природы. Меня учить не надо. Над моими шутками сотрудники смеются, как заведенные. Что еще надо?
Стали прощаться. Я попросил его дать визитку. Ее вдруг не оказалось. А на столе почему-то лежали две долларовые купюры. Я делаю вид, что беру сто долларов и говорю:
- Запишите телефон на какой-нибудь бумажке. Да хоть на этой.
Он понял, что это шутка, хотел остроумно ответить. Но вышло какое-то неловкое бормотание.
Думаю, теперь он точно не захочет учиться юмору. А зачем? Сотрудники ведь смеются.